Наш маленький грязный секрет - Страница 47

Я угрюмо молчала. Меня так и подмывало рассказать капитану, что же на самом деле случилось в квартире Краснянского, но я держала себя в руках. Теперь я окончательно была уверена в том, что у следствия нет других подозреваемых. Они просто решили свалить убийство на Настю. Мое расследование — ее единственный шанс вырваться на свободу, поэтому в тюрьму мне никак нельзя.

— Не надо считать себя умнее других, а тем более — умнее людей, которые уже не первый год раскрывают подобные преступления, — принялся поучать меня Руслан.

Мне вдруг пришло в голову, что по возрасту он ненамного старше меня. А уже такой зануда! Это что, профессиональное заболевание?

Капитан между тем продолжал свою речь:

— До меня дошли некоторые сведения о ловле мошенника «на живца». У меня есть серьезные основания полагать, что вы принимали в этой глупой затее активное участие. Будь сейчас на моем месте майор Хренов, я бы вам не позавидовал. Ваше счастье, что я не считаю вас преступницей. Вы просто скучающая дамочка, из тех, кто в каждой бочке затычка. Мой вам совет: угомонитесь и не мешайте профессионалам делать свое дело.

— Значит, вы думаете, что Настя не виновата? — с надеждой спросила я, пропуская мимо ушей оскорбительную характеристику в свой адрес.

— Это тайна следствия, — отрезал капитан Супроткин, закрывая тему. — Вы что-то хотели рассказать про другое преступление, возможно, убийство?

Я задумалась: а стоит ли это делать? Если Руслан такого нелестного обо мне мнения, воспримет ли он всерьез рассказ о подмене директора туристического агентства?

— Ну, если вам нечего сказать, то вынужден с вами попрощаться. У меня, извините, работы невпроворот…

А, будь что будет! В конце концов, я ведь для того сюда и пришла, чтобы поставить в известность органы.

— Видите ли, речь идет об одном туристическом агентстве, «Модус вивенди» называется. У меня есть весьма серьезные подозрения, что его директор Артем Нечаев был заменен другим лицом, бывшим работником агентства Павлом Шилко. Шилко, по всей видимости, сделал пластическую операцию, чтобы походить на Нечаева. И у меня дурные предчувствия относительно судьбы Нечаева: возможно, его уже нет в живых…

— Вам этот Артем Нечаев кто — муж, брат? — спросил Руслан.

Ободренная его интересом, я радостно принялась объяснять:

— Да он мне вообще не родственник. Понимаете, я совершенно случайно влезла в эту историю…

— Понимаю, прекрасно понимаю, — ехидно прервал меня мужчина моей мечты. — Вероятно, так же случайно, как и в историю с убийством. Вот что, госпожа Лютикова, я вас последний раз предупреждаю: прекратите вашу бурную деятельность. Ведь ваши фантазии просто социально опасны!

Я оскорбилась до глубины души. Я социально опасна?! Да я единственная надежда многих униженных и оскорбленных, особенно если учесть, как отвратительно милиция выполняет свои обязанности!

Даже выйдя за ворота проходной, я продолжала внутренне клокотать. Это же надо — сказать про меня такое! Нет, на эту милицию нет никакой надежды. Я рассказываю им о преступлении, произошедшем в «Модус вивенди», преподношу на блюдечке имя преступника, а они лениво отпихивают меня ногой. Да чем они только занимаются на рабочем месте? Неужели и правда наши следственные органы насквозь продажны и простым гражданам следует самостоятельно спасать свою жизнь? А я, выходит, по-прежнему должна распутывать два дела, в которые меня вовлекла судьба? «Неужели это мой вечный крест? За что?» — задавала я себе вопрос. Естественно, риторический.

Глава 22

Русский человек долго запрягает только тогда, когда чувствует, что ехать придется еще дольше и не туда.

Пришло время решительных действий. Мне нельзя терять ни минуты: сегодня, в последний рабочий день недели, еще многое можно успеть сделать. Но одной мне не справиться. К кому бы из подруг обратиться за помощью? У всех семьи, дети, заботы… Идея — надо привлечь Катерину! В конце концов, должна же она бороться за свое женское счастье? Пусть поможет мне хотя бы в деле с Самозванцем. По крайней мере выяснилось, что никто над ней не посмеялся, а ее друг по переписке сам стал жертвой преступников.

Я набрала номер подруги и вдруг поняла, что сейчас она скорее всего находится на службе. Однако Катерина ответила почти мгновенно.

— Ты чего не на работе? — удивилась я.

— Да у меня, понимаешь, конъюнктивит разыгрался. Причем в какой-то странной форме: глаза не чешутся, а слезы ручьем текут. Начальство увидело это безобразие и отпустило до понедельника. Еле до дому доехала: в метро все смотрели сочувственно, платок предлагали, думали, что я рыдаю от неразделенной любви.

— А у врача ты была?

— Была. Он мне выписал лекарство, но предупредил, что по крайней мере еще сутки будет капать из глаз. Ты бы меня сейчас видела: сижу перед телевизором, смотрю какой-то дебильный сериал и реву в три ручья.

Тут меня осенило, и я радостно выдала:

— Гениально! Это же как раз то, что нужно!

Катерина насторожилась:

— Я что-то не пойму: ты мне кто — друг или ехидна?

— Конечно, друг! И еще какой! Знала бы ты, что я раскопала, пока занималась твоим делом!

— Каким это «моим делом»?

Господи, да ведь подруга даже не знает, что я решила отомстить гнусному обольстителю Артему и влилась в ряды сотрудников «Модус вивенди»! Пришлось в спешном порядке вводить Катерину в курс событий последней недели. Не забыла я рассказать и о смерти Фридриха, и о моем визите на Петровку.

— Вот так и получается, что Павел Шилко, скромный менеджер среднего звена, занял место твоего принца, — закончила я удивительную историю.